"Это большой подарок Всевышнего, потому многие рождаются и умирают, так и не познав ее. Это и огромное счастье, и страшное мучение. Однозначно сказать, что такое любовь, я не могу. Это чувство способно заставить человека или высоко взлететь, или начать делать какие-то страшные вещи. Можно же из-за любви и убить человека. Но я бы не позавидовала тому, кто не познал это чувство."

"Когда я впервые познала любовь? В шесть лет. Влюбилась в выдающегося художника Симона Вирсаладзе, который много лет работал в Большом театре. Настало счастливое лето, когда мама взяла меня с собой в Гагры. Мы наконец-то оказались вместе.Все детство я скучала по маме, так как ее все время не было дома, она всегда спешила — то на репетицию, то на съемку. И это болезненное чувство скуки так и преследует меня. (Мама умерла в 1986 году, а я до сегодняшнего дня не разбирала ящик трельяжа, где лежат ее духи, пудра. Не могу. Время от времени открываю, вдыхаю ее запах и снова закрываю.) А тогда мама взяла меня с собой. Но только мы приехали, пришла телеграмма, что умер ее старший брат. И Вирсаладзе, который дружил с родителями, предложил оставить меня с ним в Гаграх. Симон в это время ухаживал за очень красивой девушкой, носил ей цветы. А я, оставшись с ним, вдруг стала устраивать ему жуткие сцены ревности: «Если вы еще раз пошлете ей цветы и не будете уделять внимания мне, я уеду». А он был до мозга костей аристократ. Мне, 6-летней пигалице, говорил «вы». Извинился передо мной, и потом каждое утро я просыпалась и видела перед собой букет цветов. Это было очень серьезное чувство. Я превращалась в какого-то зверенка. Хорошо плавала (до сих пор могу доплыть до Турции), а Симон не умел. И я, когда злилась на него, вбегала в море и заплывала далеко-далеко. А он кричал: «Я вас умоляю, вернитесь!» Это так запало мне в память — не помню, что было вчера, а то, как он стоит на берегу и умоляет: «Вернитесь, я хочу вас нарисовать», помню. У меня есть его рисунок — я стою в красненьких трусиках в белую крапинку.Вот такой была моя первая любовь, которую я познала в 6 лет.А вообще любовь, как и человек, с возрастом меняется. Человек худеет-полнеет, так и форма и качество любви меняются.  "

Одна из героинь Софико Чиаурели говорит в камеру: "Одинока я, никого у меня нет, и не было у меня никакой матери… Выдумала я все, вся я выдумала".

У калбатоно Софико, к счастью, было все: потрясающие родители, великие коллеги, незабываемые роли, настоящая семья и несравненная публика.

 Софико Чиаурели родилась в семье крупнейшей актрисы(  В 1992 энциклопедией «Who is who» (Лондон) включена в десятку самых выдающихся актрис XX века.) Верико Анджапаридзе /Анджапаридзе, Верико Ивлиановна — Википедия /и театрального режиссера, художника и кинематографиста Михаила Чиаурели /Чиаурели, Михаил Едишерович — Википедия / , основателя Грузинского театра музыкальной комедии имени Васо Абашидзе.

Верико Ивлиановна была ярчайшей звездой нового грузинского театра, созданного в 1920-х феноменальным реформатором Котэ Марджанишвили. Родители Софико Чиаурели органично олицетворяли собой преемственность XIX и XX веков, и, пожалуй, неслучайно одной из самых поздних ролей Верико в театре была фру Альвинг в "Привидениях" Ибсена, а одним из последних ее появление в кино - это та самая старуха, которая в "Покаянии" Тенгиза Абуладзе говорит бессмертную фразу:"Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?"

После школы Софико Чиаурели отправилась во ВГИК, где училась на одном курсе с Леонидом Куравлевым.

 Ее талант никак не мог уместиться в географических границах родной республики: она трижды становилась лауреатом всесоюзных кинофестивалей, почти одновременно оказалась народной артисткой Грузии и Армении и вскоре получила Государственную премию СССР.Ее, чуть ли не единственную советскую актрису, чествовали на международных фестивалях и в Сан-Себастьяне, и в Локарно, и в Праге.

Чиаурели дебютировала в кино у Резо Чхеидзе в картине "Наш двор", по счастливому стечению обстоятельств показанной на Международном фестивале молодежи и студентов в Москве в 1957 году. Фильм сразу получил признание и стал вехой в истории грузинского кинематографа, явления и без того особенного и из ряда вон выходящего.

За лентой Чхеидзе последовали картины отца Софико - "Генерал и маргаритки" и "Иные нынче времена", "Хевсурская баллада" Шоты Манагадзе. В 1969-м Софико сыграла сразу в двух картинах, одной из которых были суждены печальная судьба и культовый статус - это "Цвет граната" ("Саят Нова") Сергея Параджанова, второй повезло больше, и она превратилась в один из самых любимых фильмов в СССР - "Не горюй" Георгия Данелии, двоюродного брата актрисы. 

Про блеск и обаяние "Не горюй" с его умопомрачительным актерским ансамблем (Вахтанг Кикабидзе, Серго Закриадзе, Анастасия Вертинская, Фрунзик Мкртчян, Евгений Леорнов, сама Верико Анджапаридзе) написано море текстов, про "Цвет граната" - еще больше, но все же вспомним, что Параджанов доверил Софико Чиаурели шесть ролей в этой картине, в том числе юноши-поэта, его возлюбленной, ангела и царицы.

 Она играла у признанных классиков грузинского кино - Тенгиза Абуладзе (в "Древе желания" и в "Покаянии") и у Георгия Шенгелая ("Мелодии Верийского квартала" и "Приди в долину винограда"), ставшего ее первым мужем. Сергей Параджанов смог вновь занять ее и в "Ашик-Керибе", и в "Легенде о Сурамской крепости".

При этом она не переставал играть на сцене, а в 1980-х вместе со своим вторым мужем - актером и спортивным комментатором Котэ Махарадзе - основала в собственном тбилисском доме камерный театр "Верико", в честь матери. В нем, в "театре крупного плана", она продолжила блистать.Сценарист и писатель Тонино Гуэрра сравнивал Софико с Анной Маньяни - любимейшей итальянской актрисой 1940-1960-х. И он был совершенно прав: ее значение для национального кино и театра переоценить невозможно, а любовь к ней нельзя подделать./Юлия Штутина/ 

Ссылки посмотреть:

Чиаурели, Софико Михайловна — Википедия

Софико Чиаурели:

Мать маленького принца

Мы, грузины, всегда боремся друг с другом

Ребята, нам надо держаться

В наших отношениях с Котэ Махарадзе был криминальный ореол!.

Биография

Москва - моя вторая родина!

Мы горюем…