День Скипера Змея (Змеиный день)

После рождения Перуна на Землю Русскую пришел Скипер-Змей. Он закопал младенца Перуна в глубокий погреб и унес в Навь его сестер:

Живу, Марену и Лелю — богинь жизни, смерти и любви.
То не пыль в поле распыляется,
Не туманы с моря поднимаются,
То с восточной земли, со высоких гор
Выбегало стадо звериное,
Что звериное стадо — змеиное.
Наперед-то бежал лютый Скипер-зверь!
«Веда Перуна»

Потом Перуна освободят Велес, Хорс и Стрибог, и он победит Скипера-зверя. И в эти дни, когда на землю Русскую идет Скипер-зверь со своим воинством, многие видят блуждающих призраков, знамения смерти и бед. Неожиданно на полях появляются мышиные стаи и волчьи ватаги, налетают тучи воронья. А если склонить ухо к земле, то слышно, как Мать Сыра Земля стонет. А иным видится, что по озимому полю огонь пробегает.

Навь особенно сильна и потому на Руси в эти дни ждали вражеских нашествий. В истории есть тому подтверждения: Отечественная война 1812 года (19 июня), и Великая Отечественная война 1941 года (22 июня) начались близ дня Скипера-Змея.

Сказания о Перуне и Скипере пели в этот день волхвы в ведических храмах и призывали верующих на реки и озера совершать священные омовения, дабы очиститься от грехов.

В православии этот день празднуется как День Исаакия, в народном календаре — день змеиных свадеб. Считается, что в эту пору змеи сползаются и идут поездом на змеиную свадьбу. Во многих населенных пунктах до сих пор остались «проклятые места», так называемые «змеиные горки».



Змея и соловей.

Ужалить как- то соловья, змея хотела,
Он петь умел, она же лишь шипела.
Трель соловья влюблённых всех будила,
Когда змея в ночи мышей ловила.

Был соловей известен всей округе,
Он пел влюблённым и своей подруге.
От зависти гадюку в дрожь бросало,
В него она вонзить мечтала жало.

И ну карабкаться по веткам птахе вслед,
Желая тупо его скушать на обед.
Казалось, близок он, всего один бросок,
Ан нет, опять в глуши исчезнуть смог.

Который день пить не могла, мышей не ела,
Но средь ветвей по-прежнему висела.
О грубую кору, изранив шкуру,
Заткнуть на век его мечтала сдуру.

В помёте птиц, что был со всех концов,
Решила – «Ладно, буду жрать птенцов»
Они ещё беспомощны и хилы,
На это хватит ловкости и силы.

И стали пропадать в ночи птенцы,
Всего хорошего и светлого гонцы.
А птичья стая всё с надеждой ждёт,
Когда ж гадюку, коршун заклюёт?

Мораль стара, понятно и бобру,
Что не легко без кулаков добру.

Гена Листопад /15.02.08