Леонид Куравлев: "Ни на какое ПМЖ в Америку я не уехал"
Афоне — 75 лет: его друзья — о том, как он подкармливал их своими деликатесными обедами и спас из гроба Варлей.
Что ни говори, а Леонид Куравлев, которому 8 октября исполнится 75, — настоящий везунчик. Ведь чаще всего актеры, ярко сыгравшие свои роли, навсегда становятся их заложниками. Как, например, те, кто был на экране Чапаевым, Жегловым или Голохвастовым. Но эта участь обошла Леонида Вячеславовича — для народа он и вороватый князь Милославский в «Иван Васильевич меняет профессию», и хамоватый сантехник в «Афоне», и простой украинский «парубок» — Хома Брут из «Вия».
Накануне юбилея мы дозвонились Куравлеву. Причем трубку в его московской квартире (хотя давно гулял слух, что актер эмигрировал в Америку на ПМЖ) взяла его супруга — Нина Васильевна. На просьбу позвать Леонида Вячеславовича, мол, хотим знать, как поживает актер, ответила: «Леонид, у меня скромный — выпячивать себя не любит, считает, что за него должны говорить его картины, а не он сам. Но вы не волнуйтесь, он — жив-здоров. Почему сейчас не снимается? Знаете, ему много предложений присылают, но он отказывается. Мол, не для того создавал себе имя, чтоб сниматься в разной чернухе. Ведь сейчас что снимают: сплошные бандитские разборки с кровью. И ни чего для ума и сердца. Вот когда ему предложили сыграть в сказке «Книга мастеров», он с удовольствием дал добро». Спросили мы Нину Васильевну и об их «американской жизни». Тут уже, не вытерпев, трубку взял сам Куравлев: «Господи, неужто и такое говорят? С ума сойти. Не слушайте никого. Это все клевета и глупость. Я живу в России и никуда отсюда не уеду!».
А где ездит актер, так только по Москве. Как мы узнали, незадолго до своего юбилея он наведывался во ВГИК, в который поступил лишь со второй попытки в далеком 1955 году. О том, какую ностальгическую прогулку устроил там себе Куравлев, нам рассказала декан актерского факультета Елена Магар: «Леонид Вячеславович сам попросил нас о таком подарке — возможности пройтись по родным коридорам, где прошла его студенческая юность. Он заглянул в актерские мастерские, посетил занятия по сценической речи, пообщался со студентами — ребята глазам своим поначалу не поверили, увидев знаменитого Афоню. Все, конечно, его узнали, признавались ему в любви, сделали фото групповое на память. Потом он зашел в аудиторию, в которой учился. Посидел за партой. Ушел от нас совершенно счастливый. Он же вообще не любит помпезности — единственное его запланированное празднество — чествование в Доме кино. Вот и все».
«Вий» (1967). Поначалу на роль Хомы Брута планировали взять... Михаила Кокшенова («Русский бизнес»). А украинская стрижка «под горшок» Хомы — парик.
«Иванович Васильевич меняет профессию» (1973). Песню «Вдруг, как в сказке» Куравлев пел под фанеру. По-настоящему ее исполнял Валерий Золотухин.
«Афоня» (1975). Куравлев считает, что зритель знает его именно по этому фильму. И его это раздражает — мол, по сей день кричат в спину «Афоня, дай рубль».
«На Дерибасовской хорошая погода...» (1992). Михаилу Горбачеву так понравилось, как его спародировал Куравлев, что он лично выразил актеру свое восхищение.
«Книга мастеров» (2009). На сегодняшний день роль деревенского Барина последняя в фильмографии актера. Всего же у него около 180 картин.
Друзья и коллеги о юбиляре
Cтанислав Садальский: «Куравлев человек закрытый. Вокруг него много домыслов, но у него все хорошо. Живет в центре Москвы — из окон замечательный вид на храм Христа Спасителя. Он — мастер тостов. Говорит кратко, но по существу, затрагивая при этом всех участников застолья. А пили мы тогда с Леней по молодости все: и водку, и портвешок.»
Ивар Калныньш: «Леонид Вячеславович — гурман. На съемочную площадку он никогда не приходил с пустыми руками. У него был такой волшебный потертый временем портфель, из которого он с широкой улыбкой извлекал всяческие съестные деликатесы и угощал нас — порядком изголодавшихся актеров. Там и колбаска была, и мандаринчики. При этом было видно, что такая «съестная опека» доставляет ему море удовольствия.»
Наталья Варлей: «Я Лене Куравлеву благодарна за многое. Вы знали, что он запойный книгочей? И меня подсадил. Часто приносил мне книги со словами: «Девочка, почитай, стоящая вещь». А еще он мне жизнь спас: на съемках «Вия» я потеряла равновесие и выпала из гроба — с 3-метровой высоты. А он успел меня подхватить на руки.»
Лев Дуров: «Однажды Леня у меня пиво увел. И я с приятелем решил с ним поквитаться. И вот в аэропорту Леня подходит к нам в окружении поклонников, а мы ему: «Иди отсюда, мы тебя не знаем!» Но Леня не растерялся: рухнул на пол и пополз к нам на коленках — ноги целовать. Фаны были в шоке. Но и мы не меньше, хотя и знали, что у Куравлева с чувством юмора все в порядке.»
Никас Сафронов: «Однажды, по заказу одного крупного украинского бизнесмена, я нарисовал портрет Куравлева в образе Хомы Брута. Показал ее Леониду Вячеславовичу — он одобрил. С тех пор мы и общаемся. Мне Куравлев кажется человеком ранимым, которого легко обидеть, потому-то он так от всех и отгораживается. Мне нравится наблюдать, с какой теплотой он относится к своей супруге: держит ее за руку, за столом всегда ухаживает. А она — за ним. Причем делает это очень ненавязчиво. Кто у них главный? Многие говорят, что жена, но я так не считаю — они оба равны в своем союзе. Кстати, с вашей подачи сегодня же заеду к Куравлеву и сделаю набросок его портрета — в этот раз только для него.»
Сергей Никоненко: «Для него в жизни нет никого важнее родных. Он не раз говорил: если нет семьи — жены, детей, то зачем тогда вообще все? Вот, помню, — история хоть и давняя, но показательная, — был такой период, когда его сын Вася не на шутку увлекся теннисом. Так Куравлев всю Москву на уши поставил в поисках нужного инструментария — тогда ведь все это было еще в новинку. Он везде искал эти ракетки, мячики, майки специальные, напульсники на запястья. Для Лени ничего другого в тот момент и не существовало в природе — лишь желание устроить все так, чтобы сын был счастлив.»
Войти в uID
