Каждый период времени приносит новые перемены в моду, на которую большое влияние оказывают художественные стили, течения.

В 30-е годы XX века в моду входит образ женщины-куклы. Маленький пухленький ротик, мелкие кудряшки (уже изобрели «химию») – женщина должна быть романтичной. Вспомните Мэрилин Монро!

С приходом Второй мировой войны появляется «военная» мода – короткие стрижки и почти полное отсутствие косметики (остались помада и тушь). Время диктует свои правила.

С наступлением мира возвращается женственность. Макияж выходит на первый план. Главное – глаза. Женщины рисуют на глазах стрелы, цветные тени – всё набирает обороты, растёт объём – в моду входит начёс.

1950-е годы

После многих лет аскетизма женщины жаждали утвердить своё право на женственность, поэтому знаком 1950-х годов стали очарование и элегантность. Сразу же после Второй мировой войны мода оказалась в тисках финансового спада. В Британии ненужная роскошь рассматривалась как проявление транжирства и отсутствие патриотизма. Лёгкая промышленность страдала от недостатка сырья. Во время войны женщины работали на заводах и на земле, но в 50-е годы всё стало возвращаться на круги своя. В США более 50% женщин-студенток бросили университеты, повыходили замуж и стали рожать детей. Девизом десятилетия стали процветание, традиционные ценности и женственность.

«Нью Лук» Кристиана Диора подчеркнул исконные достоинства женщин – их бюст, талию, бёдра. Все модели были сделаны не жалея ткани, подчёркивая линии тела и всепобеждающую сексуальность. Он использовал удлинённые расширенные юбки с чехлами, затянутые талии и приталенные жакеты, чтобы подчеркнуть женственность, создать новый женственный стиль. Ещё одним вкладом в создание нового силуэта послужило бельё. Бюст, плечи и талия выделялись скульптурностью и обращали на себя внимание в первую очередь как эрогенные зоны. Триумфом искусственности стал новый корсет, в котором фигура выглядела совершенной. Мерлин Монро, Джейн Рассел и Дайана Доре сделали новый стиль легендарным. Идея «усовершенствования» женщин стала воплощением тогдашней красоты: это десятилетие было далеко от принципов «живи и дай жить другим» или «наплевать на всё». Существовали правила, и все обязаны были им следовать. Анита Колби – стилист 1950-х годов превращала молоденьких актрис в звёзд Голливуда. Она суммировала подход к моде того времени в своём «четырёхнедельном курсе красоты и обаяния»: «Сравните себя с самой красивой девушкой в школе или посмотрите на себя глазами лифтёра… Если на первый взгляд бросается грузность, неуклюжесть и плохое воспитание, то Вы рискуете больше никогда не получить возможность произвести впечатление на мужчину Вашей мечты». И она в своём мнении была не одинока. Красота считалась мощным орудием поимки или удержания мужчины, и женщины обязаны были знать, как ею пользоваться. Макияж рассматривался как средство коррекции. Очень часто использовались два оттенка тонального крема, чтобы обрисовать контур, который бы создавал впечатление «совершенного» овала лица. Точно так же красили или подрисовывали губы, чтобы скрыть их недостатки. Использовался трюк с подводкой уголков губ вверх, чтобы казалось, что женщина постоянно улыбается. Или тщательно подрисовывали верхнюю губу, чтобы иметь «изысканный ротик». И было прямо-таки жизненно важно знать свой тип. Каждая женщина подпадала под какую-нибудь категорию: холодная блондинка, тёплая блондинка, холодная брюнетка, тёплая рыжая и так далее. Макияж был призван «подкорректировать» и «улучшить» каждый из этих типов. Искусственные ресницы не подчёркивали облик женщины, а скрепляли его: чёрная жидкая подводка для глаз, тёмные тени и чёрная тушь в коробочке. Противоположностью всему этому была Одри Хэпберн. Элегантная и красивая, она всё же не отвечала всем требованиям сексуальности того времени. Она представляла собой тип девочки-пажа, молодой женщины, которая не была редкостью во время войны. Она была свободна духом, откровенна и не хотела играть по правилам, всё равно: придуманы ли они красотой или чем-то ещё.

После войны волосы носили стянутыми в жгут или закрепляли в пучок на затылке и покрывали лаком. На самом деле лак был единственным косметическим продуктом для волос. Девушки следовали советам матерей, когда речь заходила о красоте: они ходили к тем же парикмахерам и душились теми же духами. Но и это положение вещей менялось. Посетив Рим в начале 50-х, Одри Витерз, ставшая позже редактором британского «Vogue», была потрясена, увидев итальянских женщин, разгуливающих с загорелыми ногами без чулок и в плетёных босоножках – образ, всё ещё популярный сегодня. Настроение, подсмотренное в Италии, было устремлено в будущее.

1960-е годы

Либерализация и неповиновение во всех смыслах были ключевыми понятиями 1960-х. Впервые мода стала демократичной, а молодые женщины покупали весёлую и модную одежду, как в простых магазинах, так и в бутиках прославленных модельеров. Женщины желали заполучить всё, что провозглашалось модным. Несмотря на явную либерализацию социальных и сексуальных норм, это десятилетие всё же нельзя назвать временем индивидуальностей. Женщин не поощряли к освобождению и поискам себя. Вместо этого они просто удалялись от традиционной женской роли в прекрасную психоделику, эпоху красоты.

То, что читалось важным, шокировало новизной, а одежда выбиралась как символ принадлежности к большинству. Она была доказательством того, что женщина современна, мобильна, успешна. Отпала надобность в услугах маминого портного, не нужно было даже искать одобрения самой мамы (она, конечно же, не одобрила бы). Качество и носкость больше не имели значения – первостепенной стала считаться новизна. Потребительство показало свои зубы. Послевоенный демографический бум стал причиной расцвета молодёжной культуры, моды, музыки. Многие из этого поколения уже работали, и их доходы подогревали их желания.

Сексуальная революция оказала огромное влияние на женщин. Впервые в истории они получили возможность консолидировать свою фертильность и тем самым планировать своё будущее и карьеру. Женщины больше не хотели носить сковывающую одежду 50-х, вместо этого они требовали свободы движений, лёгкости и эпатажности. В результате радикально изменилось бельё, а вместе с ним и очертания женского тела. Пояса, корсеты, чулки и подвязки были выброшены. Появились бюстгальтеры без бретелей, колготки и маленькие трусики, которые часто украшались розочками и цветочками, потому что могли выглядывать из-под мини-юбки.

Волосы – это, пожалуй, самый красноречивый социально-политический барометр, и, конечно же, он был таковым и в 1960-е годы. По словам Джона Фрида (а также Тревора Сорби и Видала Сассуна, изменивших взгляды на причёску своего времени): «когда общество распускается, то же самое происходит и с волосами». Строго уложенные стрижки 50-х стали намного свободнее, женщины принялись отращивать длинные волосы и носить их распущенными.

Но эра стрижек и укладок всё же не сошла на нет. В моде была «боба» Сассуна – лёгкая, непринуждённая причёска, с которой женщина могла справиться сама. В распоряжении модниц появились и парики, которые позволяли им быстро менять имидж: от мальчишеского – к девушке из космоса, и назад, к романтическому образу. Женщины уже не могли позволить себе выглядеть не столь изысканными, а быть новыми, разными и управлять своей внешностью.

Бриджит Бардо и Твигги стали настоящими кумирами десятилетия. Конечно, они были совсем непохожи друг на друга: Бардо – пышная и нарочито сексуальная, а Твигги почти по-детски наивная. Но все женщины стремились выбрать какую-то черту из их образов и развить её в себе. Макияж стал важной, необходимой, завершающей частью правильно выбранного образа. Коробочки с тушью для ресниц стали не популярны. У молодых женщин были свои модные средства, которыми они пользовались с размахом. Акцент делался на глаза. Такие косметические компании, как «Макс Фактор», стали разрабатывать новые образцы накладных ресниц, жидких подводок для глаз, твёрдых теней, водоустойчивых красок для ресниц и карандашей для глаз – и всё это впервые. Британский художник-визажист Барбара Дейли вспоминает, что тогда считалось модным быть очень «декоративной»: «Мы рисовали на глазах чёрные стрелки, приклеивали ресницы и наносили густые синие и белые тени на веки». Губной помадой тоже пользовались без ограничений. Девушки красили губы в белый, бледно-розовый, тёмно-сливовый или ярко-оранжевый цвета. Мило? Может быть. Сексуально? Возможно. Чрезмерно? Несомненно.

1970-е годы

После десятилетия оптимизма и чувства общности молодёжи всего мира 1960-е годы зашли в тупик. В конце 1960-х и начале 1970-х годов в мировой экономике и политике наметился спад. Девальвация британского фунта стерлинга в 1967 году. Убийства Мартина Лютера Кинга младшего и Роберта Кеннеди. Война во Вьетнаме. Протесты студентов на улицах Парижа. Всё это не могло не сказаться на обстановке в мире. Разразился международный нефтяной кризис. Италию захлестнула волна терроризма: бесчинствовали Красные бригады. Всё это смятение заставило молодёжь, потерявшую иллюзии, заняться поисками «альтернативного общества». Наркотики, «свободная» любовь и секс были главной новинкой. Самовыражение и внутренняя свобода стали своеобразной чашей святого Грааля. Люди захотели снова приблизиться к природе. Они мечтали о мире и жаждали свободы от правил и общественного договора. 70-е навсегда останутся десятилетием хиппи.

Веяния хиппи проникли в каждый гардероб и в каждую косметичку, оказав влияние на устоявшиеся понятия красоты (если можно говорить о чём-то устоявшемся в столь непостоянном мире красоты). Вошли в моду длинные волосы – это касалось и женщин, и мужчин! Впервые с Викторианских времён появились бороды, а волосы на женском теле стали почти приемлемыми. По мере исчезновения официальности одежда становится ещё шире и свободнее. Хиппи, которые любили вышивку, вязание, тесьму и предметы мистического и ностальгического свойства, ввели в употребление всё самодельное и само выраженное. Юность была в постоянном поиске и невольно пересматривала принципы красоты.

К концу десятилетия возникли важные антимодные движения, воплощением которых стали Ральф Лорен, Лаура Эшли и ненасытная страсть мира к грубой хлопчатобумажной ткани – дениму. К концу 1970-х эта ткань была повсюду. Мужчины и женщины, молодые и старые – все носили её, она принимала любые формы: от джинсов – до жакетов, платьев, юбок и рубашек – до сумок и шляп. Итак, идеалы красоты изменились вслед за модой. А модные показы от кутюр перестали диктовать свои условия большинству женщин, не желавших больше ничего искусственного и тянувшихся к натуральному. В моду вошли здоровая пища и вегетарианство, повсюду появились косметические средства, содержащие натуральные компоненты. Впервые в шампунях, кремах и духах стали использовать лимон, авокадо, йогурт, клубнику, зелёное яблоко и дикий мускус. В 1973 году были выпущены первые американские духи, прорвавшие оборону, которую держала Франция на рынке парфюмерии. Ультрасовременный запах «Чарли» от «Ревлон» казалось, воплотил в себе новоявленную свободу для женщин на работе и дома.

Была запущена серия «Клиник», первая ласточка торгового дома «Эсте Лауде». В ней появился новый подход к косметике. Женщины не хотели тратить время на сложный макияж, а больше заботились о состоянии самой кожи. Уникальная трёхступенчатая система по уходу за кожей и гипоалергенные косметические средства были именно тем, чего женщины так жаждали получить. На сцене появился Кельвин Кляйн и провозгласил: «Если Вы действительно интересуетесь одеждой, то Ваше тело должно быть в форме».

Основным принципом ухода за волосами стал девиз: «Wash n’wear». Женщины не хотели выглядеть так, будто провели всё утро в парикмахерской, словно у них не было других дел. Они стремились иметь чистые, лёгкие, сексуальные волосы, как Фаррах Фавсетт, чья слегка взбитая причёска просто лучилась новизной. А секрет был прост: здоровье, суперсексуальность и суперуверенность в себе!

1980-е годы

1980-е – десятилетие, когда мы приблизились, и Вы со мной согласитесь, к комфорту. Это были годы, когда властвовала одежда, пышные причёски, матовый макияж и легенсы. Поколение 80-х – дети Тэтчер и Рейгана – остались в истории под названием «я» - поколение. Погоня за деньгами, властью и всем тем, что с ними связано, было, как нельзя лучше показано в фильме «Уолл-Стрит» и в книге Тома Вульфа «Пожар тщеславия». Женщины теперь начали реально продвигаться по служебной лестнице, делая головокружительные карьеры и зарабатывая большие деньги. И всё это непременно нужно было демонстрировать.

Дом Шанель пережил своё второе рождение. Костюм от Шанель, дополненный подплечниками и большими золотыми пуговицами, стёгаными сумочками и двуцветными туфлями стал символом моды тех лет. Так выглядели все: от манекенщиц на подиумах – до женщин на городских улицах. Во-первых, женщины нуждались в элегантном костюме, потому что они проводили всё время на работе и должны были выглядеть практично и профессионально. Во-вторых, все провозгласили ансамбль Шанель «классическим», и считалось, что это неплохое вложение денег. В-третьих, снова придётся говорить о деньгах: костюм придавал своей обладательнице респектабельности. Но какие бы одежды женщина ни надевала, она всегда дополняла их драгоценностями. Причём, чем их было больше, тем лучше. Обилие украшений на костюме – золотые цепочки, нитки огромных жемчужин и большие серьги-«пуговицы – всё это неотъемлемые компоненты «блеска» 80-х.

Забота о теле, завезенная из США, изменила наш образ жизни и гардероб. Такие фильмы, как «Грязные танцы» и «Слава», подлили масла в огонь. Погоня за одеждой для спортивных занятий и танцев превратилась в помешательство, которое не прошло и до сих пор. На парижскую сцену вышел Аззедин Алайла, давший женщинам именно то, что они хотели: короткие, облегающие, сексуальные платья весёленьких расцветок, которые ярко демонстрировали результаты многих часов, проведённых в гимнастическом зале. Девизом стали слова: «Если у Вас есть чем похвастать – хвастайтесь!». Причём этот девиз был обращён не только к стройным конечностям, но и к количеству потраченных денег. Рональд и Нэнси Рэйган навели республиканский блеск в Белом Доме, явно отсутствовавший во времена Картера. «Даллас» и «Династия» стали частью предложенной игры, и весь мир проглотил наживку: все принялись так же сильно, как всеми любимые героини этих фильмов Алексис Колби и Кристл Каррингтон, красить глаза, начёсывать волосы, носить огромные подплечники и тщательно отделанные вечерние платья от Нолана Миллера. Джон Фрида недавно мило заметил по этому поводу: «Женщины пошли на работу, где их окружали мужчины, и, намеренно или нет, вооружились гигантскими подплечниками, высокими причёсками, которые как бы предупреждали: воспринимайте меня всерьёз! Кристиан Лакруа стал самым популярным дизайнером: француженки, американки, и богатые женщины со Среднего Востока раскупали его яркие твидовые костюмы, украсив их огромным количеством броских драгоценностей. Главной частью этого повального увлечения роскошью стали знаменитые хитовые духи того времени «Беверли-Хиллх» Джорджио и «Пуассон» Кристиана Диора. Они считались самыми известными и самыми обворожительными косметическими продуктами времени, которое само по себе было безумным. Сладкий запах успеха шёл рука об руку с ростом потребительской способности, и в течение нескольких лет женщины обожали эти духи до визга. «Посмотри на меня!» - и это вместо того, чтобы быть тонкой и таинственной как раньше. Внешний блеск и поиски внимания стали главным направлением в парфюмерии того времени. В результате, из-за слишком резкого запаха многие духи были запрещены для употребления в общественных местах, театрах, ресторанах.

Хотя до больших прорывов в индустрии красоты было ещё далеко, косметические гиганты начали тратить деньги и время на исследования и разработку новых препаратов. Мечты о предотвращении старения были всё ещё «надеждой в баночке» (термин предложил Чарльз Ревсон, основатель «Ревлона»). Исследователи стояли уже на грани открытия, но понадобилось ещё около десяти лет, чтобы произошёл настоящий прорыв. А потребители и пресса продолжали верить, что макияж и уход за кожей – это практически одно и то же. В британском «Vogue» за 1982 год господствовал девиз: «Больше рвения, чем денег», а настоящего двухступенчатого макияжа ещё не существовало. Эксперты наставляли: детская присыпка стоит меньше, чем прозрачная пудра, и даёт тот же эффект. И даже вазелин можно использовать двояко: он блестит и ухаживает за губами, добавляет блеск бровям, отблеск щекам. По-настоящему потрясающие продукты с двойным действием появились только в 90-е годы (вспомните «Малтиплз из Копакабана» Франсуа Нарса и «Продигеус» Нюкса Хвиля), но и это были лишь морщинки в уголках глаз подававших надежды визажистов и образцы химиков-косметологов.

1990-е годы

Когда часы пробили полночь, блеск и роскошь 80-х ушли, наступили 90-е – эра простоты и минимализма. Это было почти неизбежно. Женщины уже твёрдо знали свои позиции во власти и обрели достаточное влияние, им больше не нужно было претворяться мужчинами. Броня из огромных подплечников и яркие деловые костюмы вышли из моды. Их место занял более мягкий, простой и женственный силуэт. Вездесущий жакет, провозглашённый классикой и ранее незаменимый предмет в гардеробе каждой женщины, стал редкой птичкой. Даже скромные пуговицы зачастую стали заменять на сдержанные застёжки или скрытые крючки. Одежда стремилась быть предельно мягкой, женственной и неформальной. Платья-комбинации, лифы без бретелей, летящие юбки и маленькие кардиганы незаметно проникали с улицы в офисы, а оттуда – на званые вечера.

Но это ещё не всё. 1990-е годы были годами индивидуализма. На каждое платье-лапшу была пара военизированных брюк, а на пару босоножек из ремешков от вдохновенного Малона Блахника – пара кроссовок от «Найк Эар Макс». Казалось, что, наконец, женщины добились своего: они были мальчишками днём и девушками вечером. Им даже не нужно было выбирать, какие волосы предпочесть: длинные или короткие. К концу десятилетия вошли в моду и распространились дополнительные пряди волос: актриса Гвинет Пэлтроу носила длинные до талии волосы вечером, а на другой день появлялась с короткой мальчишеской стрижкой. Разнообразность и лёгкость, с которыми женщина могла выбирать себе имидж, так понравились, что на рынке мирно сосуществовали простота Кельвина Кляйна и Джорджио Армани и сверхблестящие образцы от Версаче, Войаж, Гальяно и МакКина. Всем хватало места.

Множество талантливых английских модельеров завоевали Париж: Вивьен Вествуд, например, или Джон Гальяно, ставший визитной карточкой дома «Диор», Александр МакКвин – дома «Живанши», Стелла МакКартни – «Хлое». Свежая молодая кровь влилась в индустрию красоты, полностью изменив лицо рынка. Визажисты, знавшие о декоративной косметике больше, чем директора компаний и маркетинговые менеджеры, начали запускать свои новые косметические серии. Первым стал Боби Браун, но вскоре к нему присоединились Винсент Лонго, Франсуа Нарс, Жанин Лобелл из «Стила», «Руби и Милли», Луара Мерсье, Франк Тоскин из «МАК», Триш МакИвай и Текрри де Гансбург. Если идея была достаточно привлекательной и оригинальной, то косметический рынок проглатывал её с нарастающим желанием.

Эффект «просачивания благ сверху вниз» (или, иными словами, идея о том, что то, что выгодно гигантам, выгодно и мелким компаниям и потребителям), принадлежавший миру моды, стал проявляться и в мире красоты. Крупные технические достижения стали применять и в более дешёвых косметических продуктах. Громадные конгломераты скупали более мелкие косметические предприятия, большие и маленькие, делясь с ними результатами исследований, - поэтому вскоре не осталось ни одного новейшего крупного достижения в сфере ухода за кожей, которое не было бы использовано повсеместно. Если конгломерат оказывался большим, то результаты исследований распространялись между отраслями. Достижения в области косметики и ухода за кожей поддерживались прорывами в пищевой и текстильной промышленностях. Ароматерапия, искусственный загар и декоративный уход за волосами вышли из укромных уголков на авансцену. Красота вдруг стала демократичной, и разразился косметический бум.

Миллениум

Мода и красота всегда шли рука об руку. Но 90-е годы изменили это, казалось бы, незыблемое положение вещей. Технологические достижения нельзя повернуть вспять, и именно поэтому пути моды и красоты разошлись. Канули в Лету времена, когда тональный крем выглядел неестественно на коже (потому что был всего лишь в одном оттенке), когда волосы были не столь блестящими и ухоженными, а макияж слезал в ту же минуту, как Вы заканчивали его наносить. Красота смогла достичь таких высот, которые оказались недосягаемыми для моды. Терри де Гансбурошг была той, кто придумал и показал возможности использования декоративной косметики Ив Сен Лоран, «Нюкс» и своей собственной косметической линии «кутюр». По её словам, новые технологии изменили правила наложения макияжа. Сегодня любая женщина без посторонней помощи, не советуясь с экспертами, может пользоваться любым косметическим препаратом. Это очень похоже на ситуацию с самой сложной видеокамерой, с которой может справиться даже ребёнок. С ростом уверенности в себе и желания каждой из нас выразить свою индивидуальность, косметические компании приступили к выпуску собственных версий персонифицированных продуктов от «кутюр», особенно декоративной косметики и средств по уходу за кожей. Женщинам уже недостаточно иметь возможность выбирать между семью оттенками тонального крема, пусть и горячо любимой компании. Мы больше не желаем быть загнанными в угол. Мы хотим получить не только самые совершенные и подходящие именно для нас оттенки, но и разнообразие текстуры.

Терри де Гансбург продолжает: «Макияж, безусловно, стал персонифицированнее и сосредоточился на индивидуальности, но он всё ещё очень зависит от торговли. В будущем, как мне кажется, женщины получат возможность выбирать свои любимые оттенки любой требуемой текстуры – глянцевые, матовые, кремообразные, шёлковые, атласные или прозрачные. Многофункциональные косметические продукты – ещё одно чудесное направление, которое будет продолжать развиваться, потому что оно закономерно. Появятся средства, которые можно будет использовать как для лица, так и для волос, тела и даже в качестве макияжа. Меня просто восхищают последние технологические достижения. Они дают нам такой богатый и свободный выбор».

Итак, 1990-е – это годы индивидуальности, но будущее за многообразием и свободой выбора. Уже есть удивительные косметические средства и прорывы в косметической хирургии, они только и ждут, чтобы мы ими воспользовались. Но мы больше не хотим, чтобы нас вынуждали соответствовать чему бы то ни было. Возьмём для примера средство для загара. Теперь ни для кого не секрет, что загар вреден. Мы знаем об этом, но у нас есть свобода выбора. Одни предпочитают природную бледность и сохраняют её при помощи защитных средств. Другие радуются искусственному загару и могут быть спокойны за своё здоровье, получая при этом совершенно естественный ровный цвет. Нас никто не принуждает покупать кучу баночек с защитными кремами, если мы идём на пляж. «Вариосан», например, изобрёл одно многофункциональное средство. Выбирайте один из номеров от SPF-2 до SPF-30, и Вам будет гарантированна та защита от солнца, которую Вы хотите. Своей очереди уже ждут популярные духи, губная помада и средства по уходу за кожей со сходными свойствами. Лаборатории по созданию средств по уходу за волосами уже начали улучшать продукцию, которая может безопасно удалить старую краску, чтобы можно было регулярно менять цвет волос и не бояться сделать ошибку при выборе цвета. Вот именно это есть прогресс.